День памяти 02.01.

Святой Праведный о. Иоанн Кронштадский

 

Глава 5
Благотворительность о. Иоанна

О. Иоанн хорошо помнил первое послание Собора Св. Апостолов в Иерусалиме, в коем они писали обращенным из язычников, чтобы помнили нищих.
Поэтому он не ленился ежедневно заходить в мелочную лавку Петрова менять 10-15 рублей на копейки и раздавал их нищим. Так продолжалось лет 6-7.
Торговля у Петрова была необычайно бойкая, вдвое больше чем у других, лавки которых были па людных местах. Однажды, когда о. Иоанн опять зашел к нему и попросил разменять на медные деньги 20 рублей, в лавке была масса покупателей и хозяин Петров внутренне раздосадовался на отца Иоанна. И сам потом рассказывал: «Такая взяла меня досада! Мелочь самим нужна, народу - хоть разорвись, а тут пересчитывай полчаса копейки на целых 20 рублей. Я исполнил просьбу батюшки, но подумал: Хоть бы ты убрался куда-нибудь в другую лавку со своими копейками. Надоел, право.
О. Иоанн поблагодарил, взял мешочек с медяками и вышел. Проходит день, другой, третий, - батюшка не идет менять. Я на это внимания не обратил, даже доволен был. Прошло около месяца... Замечаю я, что почти с каждым днем торговля у меня идет все хуже и хуже; покупателей не только нет толпы, но частенько и никого нет. А тут, как на грех, капуста скисла, хлеб, что ни спечешь, - мякина одна, просто выбрасывай, огурцов целая бочка пропала. Словом, через два месяца моя торговля стала неузнаваемой; точно руку кто наложил. Покупатели стали заходить редко. И начал я призадумываться о причинах падения торговли: улица та же, жителей как будто прибавилось, вследствие постройки новых домов, приезжих из Петербурга в Дом Трудолюбия стало больше, а торговля такая, что хоть лавку закрывай. Что за притча?! Убытки между тем все растут не по дням, а по часам.
И пошел однажды я к приятелю и рассказал ему об этом. А приятель спросил меня: «что это не видать у тебя больше о. Иоанна, что это он перестал к тебе заходить менять копейки для нищих, уж не обидел ли ты его чем-нибудь?»
Эти слова как громом поразили Петрова, ему ясно вспомнилось последнее посещение его лавки о. Иоанном и слова, которые он в досаде мысленно сказал по адресу о. Иоанна. И вспомнил он также, что в тот же вечер ему пришлось выбросить 12 пудов скисшей капусты.
Раскаяние охватило его душу, он заплакал и чуть свет отправился просить прощения у доброго Пастыря. О. Иоанн встретил его словами: «Я больше не тревожу тебя».
Петров со слезами бросился к ногам отца Иоанна и стал просить прощения у святого.
О. Иоанн ласково сказал: «Встань, встань. Господь милостив, простит, ты больше бедняков-то люби; ведь братья они тебе, Христос и для них пострадал на кресте... Не отворачивайся от просящего, если можешь помочь ему чем-нибудь, а то и Господь от тебя отвернется».
О. Иоанн отслужил по просьбе Петрова молебен, а Петров стал каждый день подавать нищим: кому хлеба, кому грошик. А Батюшка опять стал заходить к нему менять копейки и... о чудо! Покупатели опять стали приходить к Петрову и его торговля вскоре пошла лучше прежнего.
Это поразительный случай прозорливости угодника Божия, который Духом Святым уразумел мысли Петрова, точь-в-точь как Христос разумел мысли учеников.
Здесь совершенно необъяснимое проявление карающей Десницы Бога Вседержителя, Который повелел продуктам портиться и внушил многим людям не покупать в лавке Петрова и затем, после раскаяния его, опять внушил им покупать у него.
Этим Господь прославил угодника Своего и напоминает людям о близости Своей к ним и о том, что все делается по Его воле.
Однако не все почитали о. Иоанна. Были и такие, которые его осуждали, говорили, например, что он раздает деньги без разбора, кому попало.
Правда, так могло казаться с внешней стороны, так как люди видели, что о. Иоанн сует деньги не задумываясь и не расспрашивая, то тому, то другому.
На самом же деле и в раздаче милостыни о. Иоанном руководил Дух Святой. Он подавал по велениям Божиим именно тем, которые больше всего нуждались, а не тем, которые выпрашивали.
Вот что, между прочим, пишет в своих воспоминаниях об о. Иоанне за время между 1887-1889 гг. Полковник Тимофеев:
«О. Иоанн состоял законоучителем в Кронштадтском Реальном Училище, к великой моей радости я был в числе его учеников, в бытность мою в 7-м классе. Я хочу изложить только те факты, о которых я сам слышал от участников или наблюдал лично.
После обедни, которую отслужил о. Иоанн в Андреевском соборе, на моих глазах произошел такой случай:
Подходим ко кресту, в это время происходит какая-то заминка впереди и я вижу, что о. Иоанн наклонился и с кем-то разговаривает. Оказывается, к нему подошла девочка лет 8-10 с ребенком на руках, а около нее еще двое-трое детей. Эта девочка обратилась к отцу Иоанну с просьбой отслужить панихиду по только что скончавшейся сегодня матери всех этих детей и просила помочь ей похоронить мать. Отец их тоже недавно умер. Батюшка вынимает из кармана конверт и, подавая его девочке, говорит: «вот тебе на похороны, я приду отслужить панихиду и провожу твою мать на кладбище». В это время раздается довольно громкий голос какой-то женщины: «Батюшка, да ведь в конверте двести рублей!» Отец Иоанн посмотрел в сторону говорившей и тихо сказал: «Эти деньги даны мне и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Сколько там было, я не знаю, значит такова воля Господня».
Подобных случаев было множество.
Я лично помню в 1894 г. в Петербурге, когда отец Иоанн был в квартире моего отца инженера, генерал-лейтенанта, бывшего в то время Членом Конференции Николаевской Инженерной Академии, какая-то женщина, просившая меня полчаса тому назад на лестнице Леушинского подворья, откуда о. Иоанн приехал к нам, помочь ей на выкуп швейной машины, пробралась к нам и в передней у выходившего отца Иоанна стала просить денег. Вспомнив просьбу этой женщины, я сунул отцу Иоанну, уже одетому, пятирублевый золотой и сказал ему: «Батюшка, вот эта женщина просит». Не успел я вымолвить эти слова, как он грозно сказал ей: «поди прочь!» и сунул золотой кому-то другому уже внизу па лестнице. Тут же он дал кому-то и конверт с деньгами, который я ему вручил в квартире со словами: «вот, батюшка, на ваших бедных».
Рассказ дочери генерала Екатерины Александровны Шепелевой-Воронович, проживающей в Югославии, в гор. Белграде в собственной вилле № 34 по ул. Сане Живановича:
«Однажды своей семьей мы поехали в Кронштадт к отцу Иоанну, присутствовали в Андреевском соборе на общей исповеди, которая произвела на нас потрясающее впечатление. Когда мы подходили ко кресту, то какая-то женщина подала о. Иоанну конверт с деньгами. Не раскрывая конверт он передал его другой женщине, стоявшей тут же. Жертвовательница сделала движение, чтобы схватить о. Иоанна за руку и вскричала: ((Батюшка, да ведь тут три тысячи рублей!»
На это он ответил: «Вот ей-то они и нужны».
Это еще один случай доказывающий полное отречение о. Иоанна от земных благ.
Вот еще знаменательное событие.
Когда о. Иоанн служил в одном доме и уходил, то хозяйка дома хотела передать ему в конверте деньги, но он не взял, сказав ей, чтобы она отдала эти деньги тому, кого она завтра первого встретит на улице.
На следующий день эта женщина вышла нарочно рано на улицу, рассчитывая встретить кого-нибудь из рабочего люда, но навстречу ей шел офицер. Поравнявшись с ним женщина не решилась подойти к нему и прошла мимо, но потом, сделав над собою усилие, вернулась, догнала офицера и скороговоркой объяснила ему в чем дело. И что же? Офицер с благодарностью взял деньги, сказав ей, что находится в критическом положении, что у него серьезно больна жена, на лечение которой нет денег и что он шел заложить последнюю вещь, чтобы на полученные деньги спасти жену.
Этот последний случай ясно показывает, что благотворительностью о. Иоанна руководил Сам Господь Бог Дух Святой, который дал ему провидеть, что такой-то офицер крайне нуждался, что этот офицер завтра утром пойдет закладывать вещь, что женщина, желавшая дать деньги о. Иоанну, встретит па улице первым именно этого офицера.
Генерал Иванов-Луцевин был свидетелем, как к о. Иоанну подошла бедная женщина, прося у него помощи. Отец Иоанн ответил, что денег у него нет, но что он помолится и Бог ей пошлет. В это время передали ему пакет, который о. Иоанн вскрыл; там была записка с именами для поминовения и деньги, которые не считая он дал бедной, их было 5000 рублей.
Здесь, кроме бессребренности о. Иоанна, проявились необычайная сила молитвы его, твердая уверенность в том, что молитва будет услышана и горячая любовь к страждущему человечеству.
«Рука дающего не оскудеет», сказал Господь Вседержитель, чему тоже никто не хочет верить.
О. Иоанн поверил Христу и Христос исполнил свое обещание.
«Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут и ни одна йота или ни одна черта из писаний не прейдет».
Люди стали считать за счастье удостоиться молитв о. Иоанна и давали ему в конвертах деньги и часто крупные суммы, говоря: «вот, Батюшка, на ваших бедных».
Отец Иоанн опускал эти даяния в карман, не только не считая их, но и не глядя на них, и иногда говорил: «хорошо, родной, или, дорогой, - передам».
Часто он тут же отдавал эти деньги нуждающимся.
Отец Иоанн любил по слову Христову творить милостыню так, чтобы левая рука не знала, что делает правая.
Вот пример такого подаяния, о котором рассказала вдова генерала, Наталия Генриховна Перевощикова, домовладелица гор. Петрограда, по Конногвардейскому бульвару № 9, а по Галерной ул. № 12. Ныне живет в Югославии, в Белграде, по Битольской ул. 10.
«Одна интеллигентная труженица пришла в полное отчаяние не находя работы. Идя по улице она от утомления прислонилась к косяку парадной двери одного дома, закрыла глаза и никого, и ничего не замечала. Вдруг она чувствует, что кто-то ей втискивает что-то в руку. Открывает глаза и видит о. Иоанна, садящегося в карету, которая быстро скрывается с глаз. В недоумении она раскрывает руку и видит 100 рублей».
Очевидно Дух Святой сказал о. Иоанну, что это честная женщина и очень нуждается.
Господь Иисус Христос говорит (Ев. Иоан. гл. 14, ст. 12-20 и 23,гл. 15, ст. 7, гл. 16, ст. 13 и 23 и гл. 17 и Марка гл. 16, ст. 17 и 18):
«Кто будет веровать в Меня и творить волю Мою, того возлюбит Отец Мой и Мы придем и обитель у него сотворим и Дух Святый будущее возвестит ему. Дела, которые творю Я и он сотворит и больше сих сотворит. Будет изгонять бесов, возложит руки на больных и будут здоровы. О чем ни попросит Отца во Имя Мое, Я то сделаю.»
О. Иоанн пламенно веровал и всю жизнь беспрерывно с детства творил волю Божию - проявлял величайшую Евангельскую любовь к Богу и людям, совершенно не заботясь о себе и не щадя себя.
Поэтому Господь и исполнил на отце Иоанне все эти обещания Свои полностью: обитал в нем и даровал ему величайшие и разнообразнейшие силы Духа Святого.
Заканчивая описание благотворительности о. Иоанна, необходимо сказать, что он жертвовал все полученные деньги, не оставляя себе ничего, подобно евангельской вдовице, которая положила в сокровищницу церковную все, что имела, но обещания Христовы не ложны и рука о. Иоанна не оскудевала, напротив, материальные средства лились к нему непрерывно широким потоком. По сведениям, почерпнутым из книги Холмушина, о. Иоанн ежегодно раздавал около 150 тысяч рублей.
Особенно горячо и часто проповедовал о. Иоанн о милосердии и благотворении ближним. Вот вкратце его поучения об этом:
«Важным побуждением к милосердию должно служить то, что оно весьма полезно для самих благотворителей, - оно укрепляет в них чувство человеколюбия и возвращается дающему с приращением.
Бедность или неимение средств не служит отговоркой для нежелающих благотворить.
Вместо великого дара, принеси усердие. Ничего не имеешь, - утешь слезою. Великое врачевство злополучному, когда кто от души пожалеет о нем; несчастье много облегчается искренним соболезнованием...»

Глава 6
О. Иоанн как педагог

Описание педагогической деятельности о. Иоанна начинаю прекрасным повествованием Николая Васильевича Суровецкого, бывшего в трех младших классах Кронштадтской гимназии учеником о. Иоанна.
Близко узнал я о. Иоанна, пишет Н. В. Суровецкий, на уроках Закона Божия в Кронштадтской гимназии.
Еще весной, перейдя в 1-й класс, мы узнали, что законоучителем у нас будет о. Иоанн Сергиев.
С большой радостью мы встретили эту весть.
Первый урок Закона Божия мы ждали с нетерпением.
Дежурный ученик выходил за дверь класса и смотрел, когда в длинном и широком рекреационном зале появится о. Иоанн.
- Идет! - громко шепнул, наконец, дежурный.
Мы насторожились.
В дверях класса показался батюшка.
В темно-лиловой рясе с наперсным крестом, блестевшим на груди, о. Иоанн вошел в класс.
Необычайная доброта его лица и ласковая улыбка сразу располагали к нему.
Многие из нас сошли с своих мест и подошли под благословение, целуя с чувством радости его руку.
Прошло уже много лет и теперь, как живое стоит перед глазами его доброе, с румянцем оживления, лицо и так помнится его тонкая благословляющая рука.
Батюшка каждого из нас благословлял и ласково гладил по голове и щекам.
И теперь как бы чувствуется тепло его ласкающей руки и слышится голос и помнятся его синие, проникающие в душу, глаза.
- На молитву, дети! - сказал он и повернулся к иконе.
Дежурный прочитал молитву.
Тут же вспомнились церковные службы в Андреевском соборе и его отчетливые и звучные возгласы в молитвах, проникновенные, с силой горячей веры.
И здесь он тепло помолился и, неторопливо подойдя к кафедре, сел на стул и раскрыл журнал.
Внимательным взором оглядел он каждого из нас. И этот взгляд в то же время согрел нас и обласкал.
Начался урок.
Ясно и с сердечной убедительностью говорил он о важности для нас, детей, уроков Закона Божия, для сохранения веры, чистоты сердца и влечения к молитве.
С первого же дня о. Иоанн внушил всем нам серьезное отношение к Закону Божию, и дома я всегда приготовление уроков начинал с его предмета.
И это осталось навсегда.
Каждый раз, когда подходил день его урока, нами овладевало тихое, радостное ожидание его прихода.
Поучения батюшки дышали силой такой веры, что каждое его слово глубоко проникало в душу.
Его наставления, полные отеческой любви, принимались сразу, с сердечной готовностью следовать им.
И мы наставлялись в своих отношениях к родителям, к церкви, к старшим лицам в добрых поступках.
Вся детская жизнь освещалась батюшкой.
Объяснения уроков были понятны и ясны.
История еврейского народа показывает, что залог благоденствия всякого народа - это Богопочитание, уклоняясь от которого евреи терпели беды.
Однажды наше внимание было привлечено при входе в класс батюшки тем, что в руках он держал целую стопку разноцветных книжек.
Это оказались жития святых, разъяснения праздников, описания святых мест и душеполезные беседы.
Каждый из нас получил по книжке.
- Читайте, дети, внимательно, - говорил батюшка, - сколько в этих книжках благодати Божией!
По прочтении всех книжек приносилась другая стопка. И мы находили удовольствие в чтении этих книжек, в которых так все просто, с такой верой было рассказано.
После раздачи книг батюшка объяснял урок следующего дня и тогда, наконец, начинал спрашивать.
Желающих отвечать урок обыкновенно было много. Учеников 5-6 стояло около его кафедры и непрерывно просились отвечать.
Протягивались нетерпеливые руки и слышались умоляющие возгласы: «Батюшка, позвольте мне!»
Тогда батюшка сам назначал нам очередь.
Он внимательно выслушивал ответ, иногда поправлял, кивал одобрительно головой, говоря: «хорошо, хорошо, так. так!» Потом гладил счастливца по голове и ставил полный балл.
Счастливец, весь сияющий, отходил, садился на свое место и, вынув жития святых, начинал читать.
Не знавших урока не было. Было бы невыносимо стыдно получить неполный балл.
Помнится случай неподдельного горя и слез, когда кто-то получил 5 с минусом. Мы начали утешать товарища. Причина его горя, кажется, была передана батюшке и он вызвал его в следующий раз.
Во время уроков в классе было тихо и порядок не нарушался.
Счастливы и незабвенны дни этого общения с батюшкой. Чувствовалась общая тесно связывающая всех взаимная близость и душевность.
Еще более незабвенны были уроки Закона Божьего во II классе, когда мы учили Новый Завет.
Объясняя жизнь Христа Спасителя, Его заповеди и чудеса о. Иоанн преисполнялся весь духовным подъемом; вдохновенным взором он смотрел на нас, слова его умиляли и несказанно трогали, согревали той теплотой, которой была полна его душа. Румянец оживления на лице его становился ярче.
Пламенная вера, дышавшая в каждом его слове, и трепетная восторженность рассказа - передавались нам. И такими недавними казались нам Жизнь Спасителя, Его проповедь и общение с народом.
Слезы выступали на глазах батюшки во время рассказа о крестных страданиях Спасителя.
Грусть проникала и в наши сердца. Мы сидели потрясенные, притихшие. А когда учили это и рассказывали, мы глубоко, по-детски, это переживали.
И это осталось на всю жизнь! Ведь случилось страшное и великое! Темные силы думали восторжествовать, доведя до креста Богочеловека, не предполагая, что смерть будет попрана Светлым Его Воскресением, и как же они посрамились!
Батюшке задавали вопросы и он охотно отвечал.
Случаи повседневной жизни также будили нашу любознательность. Батюшка беседовал с нами о них и слова его настолько были убедительны и так трогали нас, что мы сидели не шевелясь.
Прошел еще год и мы в III классе. Начали учить устройство храма и церковную службу. Батюшка стал объяснять нам значение церковного богослужения, как общей молитвы Творцу.
Он пояснял нам: «в храме вы - перед Лицом Божества!» И это нам было страшно и таинственно.
«Стойте благоговейно в храме и внимайте всему, что там поется и читается. Это трудно, но надо. Ходите чаще в церковь, дети! Молитесь от всего сердца. Молитва - вода живая, душа ею утоляет жажду свою».
- Ты в какую церковь ходишь? - послышался сзади чей-то тихий вопрос.
- В морской манеж, - так же тихо ответил Сережа П.
Иногда мы сговаривались между собой и шли на церковную службу в Андреевский собор, и там во время литургии нам казались необычайными сила и теплота молитв нашего батюшки.
Незаметно шла служба. Когда же открывались массивные царские врата, сквозь облако кадильного дыма таким чудно далеким в алтаре казался нам силуэт о. Иоанна, но в то же время и близким: в детское сердце проникала сладость сознания, что сегодня на уроках он был с нами.
Чувство умиления и нам, детям, было так понятно и знакомо.
Во время уроков нашего батюшки были всегда тишина и внимание. Мы ловили каждое его слово и не замечали ничего вокруг.
Иногда батюшка приходил на урок усталый: видимо ночь была без сна от молитвы или посещения больных. Тогда он был молчалив, слушал ответы, борясь с одолевающей дремотой. Мы затихали.
«Батюшка устал, молился, верно, всю ночь» - шептали мы друг другу.
- Батюшка, я кончил, - говорил отвечавший.
О. Иоанн поднимал на него свои усталые глаза, нагибался к нему, гладил по голове, хвалил и тянулся с пером к журналу.
Безмятежно радостны были уроки отца Иоанна, полные послушания, восторженной детской любви и боязни чем-либо огорчить дорогого батюшку.
О бесконечной доброте его и участии к чужому горю, к бедным, мы хорошо знали.
Уже тогда между нами не раз ходили слухи, что за А-ва, очень бедного, батюшка заплатил за право учения, такому-то помог, а отец Н-ва поправился благодаря молитве о. Иоанна.
О. Иоанн никогда не пропускал мимо себя нищих, останавливался и подавал милостыню.
У подъезда гимназии всегда толпились нищие, - его любимые чада. Выйдя из подъезда, прежде чем сесть в сани, он подходил к ним и каждому давал что-нибудь. А нищие эти, ежась от холода, грели дыханием руки па морозе. Когда же он садился в сани и отъезжал, они бежали за ним по снегу за своей поддержкой и отрадой. Мелькали часто босые ноги в опорках... А батюшка обернувшись, махал запретительно рукой.
Бросались в глаза больные изможденные лица и оборванное платье... Батюшка с грустью опускал руку.
Я видел не раз, как о. Иоанн останавливался, что-то говорил нищим, увещевал и благословлял.
Они дрожащими руками ловили его руку, чтобы поцеловать ее, другие грязной тряпкой утирали слезы. Это было еще в то время, когда о. Иоанн мог ходить один без толпы, которая потом следовала всюду за ним. Впоследствии он мог только ездить.
Когда наступали дни Великого поста, Андреевский собор наполнялся говеющими.
О. Иоанн исповедовал в левом приделе, и около его Ширм толпилось столько желающих попасть к нему на исповедь, что, казалось, очереди нельзя было дождаться.
В приделе стояла тишина. Были здесь и скромно одетые прихожане, были и одетые в дорогие шубы, в военное пальто. Запомнился мне и старый адмирал, скромно ожидавший своей очереди. А из-за ширм слышался иногда заглушаемый платком сдержанный плач и оттуда торопливо выходил кто-нибудь с просветленным лицом и блестевшими от слез глазами.
Это было в начале 80-х годов. Уже и тогда приводили к о. Иоанну больных. Однажды я видел, как несли на спине больную девушку к отцу Иоанну.
Число почитателей о. Иоанна все росло и ему труднее становилось после службы выходить из собора.
Просьбы посетить больных и страждущих на дому все увеличивались и батюшке не хватало времени на удовлетворение всех этих просьб. И часто на уроках мы видели батюшку очень утомленным.
Мы передавали друг другу о том или другом исцелении, совершавшемся по молитвам батюшки.
Однажды урок по курсу Богослужения был задан довольно трудный, но еще труднее к этому дню были задания по греческому и латинскому яз. И мы не приготовили урока Закона Божия.
«Скажем батюшке, что не знаем урока! Откажемся!» - слышались тревожные голоса.
Поднялся спор, что батюшка не осудит, как бы ни ответили.
«Нет, мы всегда хорошо отвечали! Надо признаться».
Спор прекратился, так как в дверях показался о. Иоанн.
После молитвы он сел за кафедру и посмотрел на нас. Он увидел, что мы сидим притихшие и встревоженные. Никто, к его удивлению, не шел к кафедре для ответа. Батюшка насторожился и забеспокоился.
«Ну, что же, идите отвечать!»
Молчание. Мы пугливо пригнулись к книжкам, с серьезными и испуганными лицами.
- Буров! Иди ты! - сказал о. Иоанн. :
Тот встал, по не трогался с места.
- Но можешь отвечать? Урок-то учил?
- Учил, батюшка, по плохо знаю. Много было уроков задано, особенно по-греческому и по-латыни.
Тут сразу раздались со всех концов класса голоса.
«Мы плохо знаем, учили латинский и греческий! Не осталось времени. Я только успел прочитать, а этого мало!!»
Буров уже вытирал платком глаза. Скоро раздались его всхлипывания. И что же! Батюшка сам расчувствовался. Он увидел сплошное наше горе от невыученного урока и той тягости учения, которая всегда сопутствовала изучению древних языков.
Батюшка старался незаметно отереть свои слезы, но потом открыто вынул платок и утирал свои глаза. Он переживал с нами наше горе.
«Ну, хорошо, повторим этот урок к следующему разу!». И он снова стал объяснять.
Тяжесть свалилась с плеч, мы вздохнули свободно и все повеселели.
Тут встал тот же Буров и пошел к батюшке с книжкой. То была книжка о блаженной Феодоре и ее хождении по мытарствам.
Батюшка взял от Бурова эту книжку и стал говорить о загробной жизни человека.
Мы слушали с трепетом и той укрепляющей верой в ответственность за грехи после смерти, которая осталась на всю жизнь. И теперь, среди моря широкого неверия, когда очень многие думают, что с прекращением жизни прекращается все, так дорого становится все благое, посеянное в детские души нашим батюшкой.
С осени 1887 года о. Иоанн оставил службу в Кронштадтской гимназии, так как труды его по приходу были слишком велики и сочетать их с деятельностью законоучителя он не мог.
Некто Б., владевший большим состоянием, растративши его в кутежах, довел семью до нищеты и сам, впавши в отчаяние, силою пастырского воздействия и совместной с о. Иоанном молитвы совершенно и чудесно преобразился.
«Ты очень несчастен, - сказал ему о. Иоанн, - но пути Господни неисповедимы. Давай помолимся вместе. Христианин в тебе не умер».
В благостном порыве, весь в слезах он молился с о. Иоанном. Исчезло отчаяние, душа преобразилась. И прежний кутила изменился, занялся делом, пришла удача и явилось благосостояние.
И таких случаев не перечесть.
О. Иоанн ездил в Петербург часто через Ораниенбаум. Там он останавливался у бывшего своего служащего Мотина, жившего в доме почти против вокзала.
Когда о. Иоанн уезжал в родное село Суру, лежавшее на берегу реки Пинеги, то у парома реки Пинеги всегда ждала батюшку толпа крестьян с тем терпением, на которое в лучших порывах своей души способен только русский поселянин. Лица, сопровождавшие о. Иоанна в дороге, поражались его неутомимостью: однажды батюшка, вернувшись из Веркольского монастыря, отстоявшего от Суры в 50 верстах и, отдохнув полчаса, поехал в скит за 18 верст, сделав, таким образом, в день 86 верст без признака утомления.
Случаи исцелений больных по его молитвам - бесчисленны.
А сколько страдальцев по одному слову о. Иоанна примирялись с горем и невзгодами жизни.
Нерешительное отношение к себе он покорил своей прозорливостью.
Так однажды в Петербурге родные одного больного очень просили отца Иоанна навестить его. Это было во время масленицы. Батюшка что-то не ехал. И больной в шутку сказал, что он не приедет, потому что, наверное, где-нибудь ест блины. И вдруг, на другой день приезжает о. Иоанн и, войдя в квартиру, точно зная расположение комнат, прямо направляется к больному.
Подойдя к его постели, он вдруг сказал: «а блинов-то я и не ел». Это всех очень поразило.
А. П. Чехов, рассказывая о своей поездке на Сахалин, сказал писателю А. К. Шеллеру-Михайлову: «В какой бы дом я ни заходил, я везде видел на стене портрет о. Иоанна Кронштадтского. Это был пастырь и великий молитвенник, на которого с надеждой были обращены взоры всего народа».
О. Иоанн страдал от развивавшегося в нашем обществе равнодушия к вере. Всем памятны его предостережения по этому поводу.
Американский миссионер Петр Истон так говорил о батюшке: «Может быть им управляет Святой Дух. Все, что он делает, есть доказательство помощи Божией. Может быть он орудие рук Божиих, чтобы быть ближе к христианам разных народностей и наций. Может быть, он особый посланник в его земле и нации, чтобы привести его народ к светлому знамени христианской истины в проповедании перед ним, что Бог есть Дух и что, кто славит Его, тот должен славить в духе и правде».
Мое же детское общение с батюшкой отцом Иоанном и встречи в юности моей дали столько светлого и незабываемого, что память о нем осталась у меня на всю жизнь.
Суровецкий, Югославия, Козяк, Баранья.
Н. В. Суровецкий назвал свое повествование: «Пламень огненный» и начал его текстом:
В Руке Господа власть над землею и человека потребнаго Он во время воздвигнет на ней (Сир. 10-4).
Действительно о. Иоанн в служении Богу был пламень огненный.
Бог воздвиг его перед годиной лихолетья, чтобы подготовить русский народ к перенесению кары Божией за грехи и мученичества.
Ныне о. Иоанн несомненно предстательствует перед молниезрачным престолом Божиим за Церковь Русскую, за Россию и за нас и будет в самой России краеугольным камнем ее возрождения.
Перехожу теперь к рассказам лиц, учившихся у о. Иоанна в старших классах.
Как педагог о. Иоанн никогда не прибегал к тем приемам преподавания, которые сплошь да рядом имели место в наших учебных заведениях, - т. е. к чрезмерной строгости, а порою и к нравственному принижению неспособных. У отца Иоанна к возбуждению усердия учеников служили не наказания, не насмешки, а теплое задушевное отношение к делу и к ученикам.
О. Иоанн не ставил двоек, на экзаменах не резал, а вел беседы и эти беседы на всю жизнь глубоко запечатлевались в памяти учеников.
В своих речах, обращенных к педагогам перед началом учения, он объяснял такой способ преподавания необходимостью дать государству прежде всего человека и христианина, отодвигая вопрос о науках на второй план.
Один из учеников о. Иоанна повествует:
«Нужно было видеть, с каким воодушевлением, с какою удобопонятностью и ясностью о. Иоанн передавал нам свои познания христианского учения. Так и представляется глазам его доброе лицо с ясным, любящим взором, обращенным на нас. И во всю жизнь впечатление этого взгляда и этой любви не изгладится из нашей памяти».
Бывали случаи, когда педагогический совет гимназии, потеряв надежду на исправление какого-нибудь воспитанника, приговаривал его к исключению. Тогда о. Иоанн являлся его заступником перед начальством, упрашивал не подвергать несчастного такому жестокому наказанию, ручался за его исправление и всегда успевал склонить совет в пользу виновного, а потом уже сам принимался за его исправление, усовещевая и наставляя на добрый путь. Проходило несколько лет и из ребенка, не подававшего никаких надежд, вырабатывался полезный член общества.
Вторую половину своих уроков батюшка уделял чтению житий святых или Библии. Эти чтения настолько нас заинтересовывали и занимали, что мы просили обыкновенно эти книги с собой на дом. Мальчик бережно прятал такую книжку в ранец, а вечером, выучив свои уроки, он собирал своих домашних и читал ее вслух.
«Батюшка, я прочел житие св. мученицы Параскевы, - говорил через день или два мальчик, - дайте мне теперь другую книжку».
* * *
Вот выдержки из адреса, поднесенного о. Иоанну в день 25-летия законоучительства его в Кронштадтской гимназии.
«Не сухую схоластику Ты детям преподавал, не мертвую формулу - тексты и изречения - Ты им излагал; не заученных только на память уроков Ты требовал от них; на восприимчивых душах Ты сеял семена животворящего Глагола Божия.»
«Множество детей прошло через Твою святую школу. Многие Твои ученики стоят на различных степенях и званиях на службе Царю и Отечеству, и все они, вдохновленные Тобою и Твоим святым общением с ними, вспоминают Твою любовь, наставления, Твои уроки, и все, благословляя Тебя, с благоговением вспоминают те незабвенные часы, которые они проводили с Тобою.»
«Ты сам, не замечая того, своею пламенною любовью к Богу и бесконечным милосердием к людям, зажигал своим живым словом в учениках светоч истинного Богопознания, а своим святым примером и милосердием наполнял их юные сердца страхом Божиим, верою, упованием на Бога и любовью к Нему и к своим братьям..
«Да будет наша, отцов и матерей благодарность, как мирная молитва к Богу за Тебя, да изольет Он на Тебя от всесвятого Своего престола, столько же духовной радости, сколько Ты подал утешения нам в наших детях, в их благонравии и успехах».
* * *
Говоря о воспитании юношества, о. Иоанн дает совет: «Дети пусть чаще вспоминают о Сыне Божием, который не знает другой воли, кроме воли Отца; пусть и они научатся во всем повиноваться родителям и всегда почитать их, как посредников в Божественном даре жизни».
Полковник артиллерии Михаил Димитриевич Тимофеев, проживающий ныне в Югославии, в гор. Белграде, по улице Милоша Великого, сообщил мне нижеследующие свои воспоминания об о. Иоанне за время между 1887-1889 гг.
«О. Иоанн был законоучителем в Кронштадтском Реальном училище и я состоял в числе его учеников, в бытность мою в 7-м классе.
Мы проходили Историю Церкви и в короткие промежутки времени, остававшиеся до очередного звонка, о. Иоанн посвящал нас в правила жизни, стараясь выработать из нас людей религиозных, людей идущих на помощь своим ближним, забыть свои эгоистические наклонности, и на работу, какая бы она ни была, смотреть как на свою обязанность и делать ее не за страх, а за совесть.
Необходимо откровенно сказать, что служба его в храме Божием была проникновенна. Согласитесь, что в юношеские годы мало кто мог причислить себя к числу религиозных людей и храм посещался - из-под палки.
Мы, семиклассники, были освобождены от принудительного хождения в церковь, но благодаря именно проникновенной молитве о. Иоанна и какому-то особенному чувству, мы очень аккуратно посещали службы в Андреевском соборе, когда служил наш о. Иоанн.
Я не помню, чтобы он принуждал нас ходить в церковь, не было даже разговоров на эту тему, зато твердо помню, что на последнем уроке текущей педели кто-либо из нас спрашивал у о. Иоанна: будет ли он служить всенощную? И если ответ был положительный, то можно было наперед сказать, что 7-й класс будет весь (за исключением 2-х учеников - евреев) на этой всенощной, а значит и у обедни на другой день.
В самом способе службы не было ничего театрального, актерского, как, к сожалению, можно нередко наблюдать и теперь и прежде. Во время службы чувствовалась искренность, глубокая вера, а потому каждое слово, каждый возглас проникали в нашу душу и в далеких тайниках ее находился отклик еще чистых, но не окрепших мыслей и дум нашего сознания.
Очень трудно выразить пером то, что переживалось тогда, во время службы о. Иоанна, всеми нашими чувствами. Именно непринужденное посещение храма во время его службы является прямым и неоспоримым доказательством силы слова о. Иоанна, правдивости и искренности чувств, когда он говорит с вами. Вы чувствуете, что дело у него вяжется со словом. Он являл собою пример и многие из нас старались, хотя приблизительно, идти по его пути.
В Кронштадте не было недостатка в спросе на уроки, если кто из старших воспитанников пожелал бы давать их и этим путем зарабатывать деньги. Предложений было больше, чем желаний получить уроки, час оплачивался очень хорошо от 1-2 рублей. Из нашего класса несколько человек давали уроки. И вот среди них было два таких ученика, которые, имея ежедневно 2-3 урока, хорошо оплачиваемых, брали еще ученика бедных родителей и занимались с таким или совершенно безвозмездно или за самую минимальную плату, на какую были способны бедные родители.
Кстати сказать все бывшие ученики о. Иоанна, которых мне приходилось встречать на моем жизненном пути, были люди набожные и хорошие.
Ученик о. Иоанна полковник Михаил Димитриевич Тимофеев рассказывал, между прочим, что однажды о. Иоанн прибыл на уроки в Реальное Училище не в богатой шубе, которую он носил всегда, а в плохонькой шубенке; когда мальчики полюбопытствовали и спросили его о причине этой перемены, то о. Иоанн с полной кротостью и незлобием рассказал, что шубу с него сняли грабители и добавил: «Бог им да простит».
Епископ Иоасаф Американский рассказал мне, что когда он колебался в вопросе об избрании себе того или другого жизненного пути, то увидел во сне окруженного детьми о. Иоанна, который, указав на детей, сказал ему: «вот твое дело». Из этого видения иеромонах Иоасаф понял, что он должен заняться воспитанием детей и решил посвятить свою жизнь воспитанию и сделался преподавателем семинарии.


_________

<< предыдущая ....................................... читать далее >>